В конце 1930-х гг. он пишет поэмы, в которых чувствовалось ощущение приближения войны: «Победитель» (1937), «Ледовое побоище» (1938), «Суворов» (1939). На события в Испании, борющейся против диктатуры Франко, Симонов откликнулся несколькими стихотворениями. В 1940 г. он написал первую свою пьесу "История одной любви", в 1941 г. - вторую - "Парень из нашего города", которые поставили на сцене московского театра им. Ленинского комсомола. В 1938 г. Константина Симонова приняли в члены Союза писателей СССР. В этом же году он  окончил Литературный институт имени А.М. Горького и поступил в аспирантуру Московского института философии, литературы и истории (МИФЛИ). В 1939 г. Политуправлением Красной Армии был направлен в качестве военного корреспондента на Халкин-Гол в Монголию, где находился август - начало октября 1939 г. до капитуляции Японии. Вернувшись из командировки, окончил двухмесячные курсы военных корреспондентов при Академии имени М.В. Фрунзе, где изучал не только специальность, но устройство разных видов оружия, приемы боя. К занятиям в МИФЛИ он уже не возвратился. В середине июня 1941 г. окончил курсы военных корреспондентов при Военно-политической академии имени В.И. Ленина, получил воинское звание интенданта второго ранга.
  С первых дней Великой Отечественной войны К.М. Симонов на фронте (незадолго до отъезда взял псевдоним Константин Симонов). Наркоматом Обороны направлен в газету 3-й армии «Боевое знамя» и в ночь на 25 июня выехал на фронт в район Гродно. Положение на фронте помешало ему прибыть в редакцию, и его перевели в газету Западного фронта «Красноармейская правда». Работая в газете, он одновременно являлся внештатным корреспондентом «Известий». С 20 июля 1941 г. - спецкорреспондент г. «Красная звезда» до осени 1946 г.  В качестве военнкорра за четыре года войны выезжал на разные участки фронтов от Чёрного до Баренцева моря около тридцати раз. Один из них - Западный, войска которого в декабре 1941 г. принимали участие в освобождении г. Калинина с 15 на 16 декабря. На следующий день по заданию редакции газеты «Красная звезда» Симонов прилетал в г. Калинин с фотокорреспондентом Александром Капустянским для сбора материалов для статьи. 18 декабря очерк «Штурм» («Вчера в Калинине») об освобождении первого областного центра напечатали в газете. После войны писатель рассказал об этой поездке в книге «Разные дни войны: дневник писателя».

Фронтовые корреспонденции, очерки - это публикации Симонова в первые месяцы войны. Популярность приобрела и симоновская лирика: «Жди меня» (написано в конце июля-начале августа 1941 г.), «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины» и другие. В 1942 г. Константин Симонов дважды выезжал в район Ржева и Зубцова. Впервые - летом  вместе со своими коллегами из «Красной звезды» Алексеем Сурковыми фоторепортёром Виктором Тёминым. Они находились в частях, наступавших во время Ржевско-Сычёвской наступательной операции (30 июля-23 августа) в направлении села Погорелое Городище (Зубцовский район). В ходе наступления утром 4 августа населённый пункт был освобождён.  Из дневниковых записей писателя: «В августе мы с Алексеем Сурковым примерно с неделю были на Западном фронте. В это время было предпринято нами наступление в направлении железной дороги Ржев-Вязьмя... Продвинулись мы за эти дни здесь, на Западном, в разных местах километров на двадцать - тридцать. Взяли городки Погорелое Городище и Зубцов. Мы с Сурковым были в частях, наступавших в направлении Погорелого Городища. Дожди, грязь... Бросили машину и шли двадцать километров пешком...». Вторично Симонов выезжал на Западный фронт в конце ноября 1942 г., где стал свидетелем событий 2-й Ржевско-Сычевской операции «Марс» (25 ноября-20 декабря). Итогом командировки стал очерк «Декабрьские заметки», опубликованный в газете «Красная звезда» 6 декабря. Через тридцать лет увиденное в местах жестоких боёв пережил герой симоновской повести «Двадцать дней без войны: Из записок Лопатина»: «Возвращаясь на редакторской «эмке» из-под Ржева, Лопатин на объезде у Погорелого Городища попал под утреннюю немецкую бомбёжку, перележал её в снегу и нанюхался гари от разрывов». В 1976 г. повесть была экранизирована. В мае 1942 г. первым из  писателей был  награждён  Орденом Красного Знамени. В годы войны написал пьесы: "Русские люди", "Жди меня", "Так и будет", повесть о Сталинградской битве "Дни и ночи", две книги стихов  - "С тобой и без тебя" и "Война". Во время отпуска в 1943 г. выезжал в Алма-Ату, где снимали фильм «Жди меня», и шла работа над фильмом «Русские люди».

Как военный корреспондент Константин Симонов неоднократно ходил с бойцами в атаку, в августе 1941-го участвовал в боевом походе на подводной лодке с моряками-севастопольцами, был свидетелем последних боев за Берлин, присутствовал при подписании 8 мая 1945 г. Акта о капитуляции гитлеровской Германии в Берлине. По окончании войны  присвоено звание - полковник.  В послевоенное время появились его сборники очерков: "Письма из Чехословакии", "Славянская дружба", "Югославская тетрадь", "От Чёрного до Баренцева моря. Записки военного корреспондента".

По окончании войны в течение трех лет Константин Симонов находился в многочисленных зарубежных командировках (Япония, США, Китай). Первый роман писателя "Товарищи по оружию" увидел свет в 1952 г. В 1958-1960 гг. жил и работал в Ташкенте в качестве собственного корреспондента газеты «Правда» по республикам Средней Азии. В послесталинский период Симонов создал центральное произведение своего творчества - трилогию: "Живые и мертвые" (1959), "Солдатами не рождаются" (1964), "Последнее лето" (1971), за которую  получил Ленинскую премию (1974). В 1964 г. роман экранизировали (отдельные массовые съемки проходили в окрестностях г. Калинина, в них участвовали воины Калининского военного гарнизона). В 1961 г. театр "Современник" поставил пьесу Симонова "Четвёртый". По его сценариям сняты фильмы: "Парень из нашего города" (1942), "Жди меня" (1943), "Дни и ночи" (1943-1944), "Бессмертный гарнизон" (1956), "Нормандия-Неман" (1960, совместно с Ш.Спааком и Э.Триоле). В 1970-е гг. занимался кино- и теледокументалистикой. Итогом поездки Симонова во Вьетнам в 1970 г.  стала книга «Вьетнам, зима семидесятого...». Большую документальную ценность имеют мемуары писателя «Дневники военных лет» и последняя его книга - «Глазами человека моего поколения. Размышления о Сталине» (1979, издана в 1988). В середине августа 1973 г. Константин Симонов с женой и дочерью посетил г. Калинин и пушкинские места Верхневолжья - Старицу, Малинники, Берново.

В послевоенные годы Симонов уделял много времени общественной деятельности - редактор «Литературной газеты» (1938, 1950-1953), журнала «Новый мир» (1946-1950,1954-1958), член Президиума Советского Комитета защиты мира  (с 1949), кандидат в члены ЦК КПСС (1952-1956), член Центральной ревизионной комиссии КПСС (1956-1961, с 1976), депутат Верховного Совета СССР 2-го и 3-го созывов,  заместитель генерального секретаря правления Союза писателей СССР (1946-1954), секретарь СП СССР (1954-1959,1967-1979), Лауреат Сталинской (1942,1943,1946,1947,1949,1950) и Ленинской (1974) премий, Государственной премии РСФСР имени братьев Васильевых (1966), Герой Социалистического Труда (1974). Награжден тремя орденами Ленина (1965,1971,1974), пятью орденами, многими медалями.

Скончался К.М. Симонов 28 августа 1979 года в Москве. Согласно завещанию, его прах был развеян над Буйничским полем под Могилёвом, где в 1941 г. ему удалось выйти из окружения.

Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,
Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: - Господь вас спаси! -
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.
Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,
Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.
Ты знаешь, наверное, все-таки родина -
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.
Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на проселках свела.
Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,
По мертвому плачущий девичий крик,
Седая старуха в салопчике плисовом,
Весь в белом, как на смерть одетый, старик.
Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала: - Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.
"Мы вас подождем!" - говорили нам пажити.
"Мы вас подождем!" - говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.
По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирают товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.
Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился,
За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.
1941

                               В. С.
Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди.
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Жди, когда из дальних мест
Писем не придет,
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждет.

Жди меня, и я вернусь,
Не желай добра
Всем, кто знает наизусть,
Что забыть пора.
Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпьют горькое вино
На помин души...
Жди. И с ними заодно
Выпить не спеши.

Жди меня, и я вернусь
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: - Повезло. -
Не понять, не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой, —
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.

1941

Я пил за тебя под Одессой в землянке,
В Констанце под черной румынской водой,
Под Вязьмой на синем ночном полустанке,
В Мурманске под белой Полярной звездой.
Едва ль ты узнаешь, моя недотрога,
Живые и мертвые их имена,
Всех добрых ребят, с кем меня на дорогах
Короткою дружбой сводила война.
Подводник, с которым я плавал на лодке,
Разведчик, с которым я к финнам ходил,
Со мной вспоминали за рюмкою водки
О той, что товарищ их нежно любил.
Загадывать на год война нам мешала,
И даже за ту, что, как жизнь, мне мила,
Сегодня я пил, чтоб сегодня скучала,
А завтра мы выпьем, чтоб завтра ждала.
И кто-нибудь, вспомнив чужую, другую,
Вздохнув, мою рюмку посмотрит на свет
И снова нальет мне: - Тоскуешь? - Тоскую.
- Красивая, верно? - Жаль, карточки нет.
Должно быть, сто раз я их видел, не меньше,
Мужская привычка - в тоскливые дни
Показывать смятые карточки женщин,
Как будто и правда нас помнят они.
Чтоб всех их любить, они стоят едва ли,
Но что с ними делать, раз трудно забыть!
Хорошие люди о них вспоминали,
И, значит, дай бог им до встречи дожить.
Стараясь разлуку прожить без оглядки,
Как часто, не веря далекой своей,
Другим говорил я: "Все будет в порядке,
Она тебя ждет, не печалься о ней".
Нам легче поверить всегда за другого,
Как часто, успев его сердце узнать,
Я верил: такого, как этот, такого
Не смеет она ни забыть, ни продать.
Как знать, может, с этим же чувством знакомы
Все те, с кем мы рядом со смертью прошли,
Решив, что и ты не изменишь такому,
Без спроса на верность тебя обрекли.

1941

От Москвы до Бpеста нет такого места
Где бы не скитались мы в пыли,
С Лейкой и блокнотом, а то и с пулеметом,
Сквозь огонь и стужу мы пpошли.

Без глотка, товаpищ, песню не заваpишь,
Так давай по маленькой хлебнём,
Выпьем за писавших, выпьем за снимавших,
Выпьем за шагавших под огнем.

Выпить есть нам повод за военный пpовод,
За У-два за Эмку, за успех,
Как пешком шагали, как плечом толкали,
Как мы поспевали pаньше всех.

От ветpов и стужи петь мы стали хуже,
Но мы скажем тем, кто упpекнёт,
С наше покочуйте, с наше поночуйте,
С наше повоюйте хоть бы год.

Там, где мы бывали, нам танков не давали,
Но мы не теpялись никогда,
На пикапе дpаном и с одним наганом
Пеpвыми въезжали в гоpода.

Выпьем за победу, за свою газету,
А не доживем, мой доpогой,
Кто-нибудь услышит, кто-нибудь напишет,
Кто-нибудь помянет нас с тобой.

От Москвы до Бpеста нет такого места
Где бы не скитались мы в пыли,
С Лейкой и блокнотом, а то и с пулеметом,
Сквозь огонь и стужу мы пpошли.

Выпьем за победу, за свою газету,
А не доживем, мой доpогой,
Кто-нибудь услышит, кто-нибудь напишет,
Кто-нибудь помянет нас с тобой.
1943

Тот самый длинный день в году
С его безоблачной погодой
Нам выдал общую беду
На всех, на все четыре года.
Она такой вдавила след
И стольких наземь положила,
Что двадцать лет и тридцать лет
Живым не верится, что живы.
А к мертвым, выправив билет,
Все едет кто-нибудь из близких,
И время добавляет в списки
Еще кого-то, кого нет...
И ставит,
ставит
обелиски.

1971

Сколько б ни придумывал фамилий
Мертвым из моих военных книг,
Все равно их в жизни хоронили.
Кто-то ищет каждого из них.
Женщина из Тулы ищет брата,
Без вести пропавшего в Крыму.
Видел ли я сам того солдата
В час, когда явилась смерть к нему?
И в письме из Старого Оскола,
То же имя вычитав из книг,
Детскою рукою пишет школа -
Не ее ли это ученик?
Инвалид войны из той же роты
По приметам друга узнает, -
Если сохранилось его фото,
Просит переснять.
И деньги шлет.
А в четвертом, кратком, из Тагила,
Просят только верный адрес дать:
Сын к отцу желает на могилу,
Не успев при жизни повидать...
Взял я русское простое имя,
Первое из вспомнившихся мне,
Но оно закопано с другими
Слишком много раз на той войне.
На одну фамилию - четыре
Голоса людских отозвалось...
Видно, чтобы люди жили в мире,
Нам дороже всех платить пришлось!
Получаю письма... получаю...
Снова, виноватый без вины,
На запросы близких отвечаю
Двадцать лет, -
как политрук с войны...
1971

Зима сорок первого года -      
Тебе ли нам цену не знать!
И зря у нас вышло из моды
Об этой цене вспоминать.
А все же, когда непогода
Забыть не дает о войне,
Зима сорок первого года,
Как совесть, заходит ко мне.
Хоть шоры на память наденьте!
А все же поделишь порой
Друзей - на залегших в Ташкенте
И в снежных полях под Москвой.
Что самое главное - выжить
На этой смертельной войне, -
Той шутки бесстыжей не выжечь,
Как видно, из памяти мне.
Кто жил с ней и выжил, не буду
За давностью лет называть...
Но шутки самой не забуду,
Не стоит ее забывать.
Не чтобы ославить кого-то,
А чтобы изведать до дна,
Зима сорок первого года
Нам верною меркой дана.
Пожалуй, и нынче полезно,
Не выпустив память из рук,
Той меркой, прямой и железной,
Проверить кого-нибудь вдруг!
1956

Если дорог тебе твой дом,
Где ты русским выкормлен был,
Под бревенчатым потолком,
Где ты, в люльке качаясь, плыл;
Если дороги в доме том
Тебе стены, печь и углы,
Дедом, прадедом и отцом
В нём исхоженные полы;

Если мил тебе бедный сад
С майским цветом, с жужжаньем пчёл
И под липой сто лет назад
В землю вкопанный дедом стол;
Если ты не хочешь, чтоб пол
В твоем доме немец топтал,
Чтоб он сел за дедовский стол
И деревья в саду сломал…

Если мать тебе дорога —
Тебя выкормившая грудь,
Где давно уже нет молока,
Только можно щекой прильнуть;

Если вынести нету сил,
Чтоб немец, к ней постоем став,
По щекам морщинистым бил,
Косы на руку намотав;

Чтобы те же руки её,
Что несли тебя в колыбель,
Мыли гаду его бельё
И стелили ему постель…

Если ты отца не забыл,
Что качал тебя на руках,
Что хорошим солдатом был
И пропал в карпатских снегах,

Что погиб за Волгу, за Дон,
За отчизны твоей судьбу;
Если ты не хочешь, чтоб он
Перевёртывался в гробу,

Чтоб солдатский портрет в крестах
Снял фашист и на пол сорвал
И у матери на глазах
На лицо ему наступал…

Если жаль тебе, чтоб старик,
Старый школьный учитель твой,
Перед школой в петле поник
Гордой старческой головой,
Чтоб за все, что он воспитал
И в друзьях твоих и в тебе,
Немец руки ему сломал
И повесил бы на столбе.

Если ты не хочешь отдать
Ту, с которой вдвоём ходил,
Ту, что долго поцеловать
Ты не смел,— так её любил,—

Чтоб фашисты её живьём
Взяли силой, зажав в углу,
И распяли её втроём,
Обнажённую, на полу;

Чтоб досталось трём этим псам
В стонах, в ненависти, в крови
Всё, что свято берёг ты сам
Всею силой мужской любви…

Если ты не хочешь отдать
Немцу с черным его ружьем
Дом, где жил ты, жену и мать,
Всё, что родиной мы зовем,—

Знай: никто её не спасет,
Если ты её не спасешь;
Знай: никто его не убьёт,
Если ты его не убьёшь.

И пока его не убил,
Ты молчи о своей любви,
Край, где рос ты, и дом, где жил,
Своей родиной не зови.

Если немца убил твой брат,
Пусть немца убил сосед.—
Это брат и сосед твой мстят,
А тебе оправданья нет.

За чужой спиной не сидят,
Из чужой винтовки не мстят,
Если немца убил твой брат,—
Это он, а не ты солдат.

Так убей же немца, чтоб он,
А не ты на земле лежал,
Не в твоём дому чтобы стон,
А в его по мертвым стоял.

Так хотел он, его вина,—
Пусть горит его дом, а не твой,
И пускай не твоя жена,
А его пусть будет вдовой.

Пусть исплачется не твоя,
А его родившая мать,
Не твоя, а его семья
Понапрасну пусть будет ждать.

Так убей же хоть одного!
Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей!
1942

В разлуке были. Смерть видали.
Привыкли к скрипу костылей.
Свой дом своей рукой сжигали.
В последний путь несли друзей.
Того, кем путь наш честно прожит,
Согнуть труднее, чем сломать.
Чем, в самом деле, жизнь нас может,
Нас, все видавших, испугать?
И если нет других путей,
Мы сами вновь пойдем в сраженья,
Но наших судеб повторенья
Не будет в судьбах сыновей!

1945

Симонов К.М.  Собрание сочинений : в 10 т. - Москва :  Худож. лит., 1979-1987.
Симонов К. Стихотворения и поэмы. - Москва : Гос. изд. худож. лит. - 1945. - 255 с. : ил.
Симонов А.М. Автобиография // Собрание сочинений : в 10 т. - Москва, 1979. - С. 28-36.
Симонов К.М. Разные дни войны: дневник писателя. Т.1. 1941 год // Симонов К.М. Собрание сочинений в 10 т. - Москва, 1982. - Т. 8. - С.454-478.
Симонов К.М. Декабрьские заметки // Симонов К.М., Эренбург И.Г. В одной газете… - Москва, 1984. - С. 124-130.
Симонов К.М. Штурм города : от корреспондента «Красной звезды» // Это было на Калининском фронте. - Москва, 1985. - С. 50-51.
Караганов А. Константин Симонов вблизи и на расстоянии. - Москва : Сов. писатель, 1987. - 283 с.
Пьянов А. Поездка в Берново // Пьянов А. Часы без стрелок. - Тверь, 2008. - С. 102-110. 
Симонов Константин (Кирилл) Михайлович // Русские писатели XX века : биобиблиогр. слов. / под ред. Н.Н. Скатова. - Москва, 1998. - Ч. 2. - С. 34       «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины...»