ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

Волга. От Твери до Астрахани

В Москве мы порешили с братом принять приглашение от директора пароходства по Волге «Самолёт» Б.А. Глазенапа, старого флотского знакомого, весной плыть по Волге от Твери до Астрахани для составления путеводителя. Брат взял литературно-описательную часть, а я — иллюстрацию. Выговорили себе при этом право взять с собою своих жён и в половине мая поплыли и даже могли припевать «Вниз по матушке по Волге», ибо путешествие было интересное, а тем более для меня, который и моряком и художником столько прожил за границей, не имея понятия о своём отечестве.
Так как на радостях я болтал всем об этой поездке, то весть дошла до Василия Александровича Кокорева, который пригласил меня к себе на разговленье в его дом в Эртелевом переулке и тут просил наперво написать ему Нижний Новгород с ярмаркой, Казань и Ярославль, предложив за каждую картину по 3 тысячи рублей. На другой день прислал с артельщиком 3 тысячи задатку на путевые издержки. Ну как не сказать, что это добрый человек) Ну, подумал я, ты не Кузьма-свинья, а широкий человек. Я его никогда не знал, и что ему во мне, кроме разве сознания, что он поощряет молодого художника. Кокорев был старовер. На разговенье у него было пропасть чиновного народа. Но что всего было интереснее, что весь двор был накрыт столами, на которых стояло всякое яство для бедняков, и их, как друзей своих, он лично угощал!
Кто хочет знать Волгу 1861 года, тот пусть прочтёт книгу «От Твери до Астрахани» Н. П. Боголюбова и, право, поучится, ибо составлена она была добросовестно и долго служила лучшим руководством.
Теперь уже нет тех красот на матушке. Бывало, тут плыли по течению, как белые лебеди, расшивы, да мокшаны, да беляны. Шныряли струги да шатики. То, вдруг, встречалась чудовищная коноводка с многими подчалками и завознями. На ней бывало до 100 человек рабочих да до 8 лошадей, чтоб двигать кабестан и тащить чуть ли не целый флот. Кругом были «галдарен» да «сокольники» (нужники), расписанные хватом-маляром по сторонам. Тут был и «Гинарал», и «Девица-душа», и «Ванька с Танькой». На носовых поперечных скрепах расшив и мокшан малевались «глазища» (глаза), чтоб вперёд смотрели, а над каждым — где солнце, где луна, чтоб светили им. Бока их, кормы и рубки украшались резьбой характерной. А на высоких мачтах висели вымпелы и на маковке и по вантам блестели жестяные блестки. По берегу шли вереницей бурлаки с песнею, то заунывною, то лихою и отчаянною. Тогда и курган Стеньки Разина казался ещё живым, и невольно легенды разбойничьи рисовались при виде этих песчаных обрывов. И Царёв бугор сильно на меня действовал. Да мало ли там дивных воспоминаний удалой русской жизни, заканчивая Каспием, где тоже были шалуны.
Сперва от Твери мы шли на мелких пароходах с пересадкой, а когда пришли в Нижний, то тут плыли на больших пассажирских. В это время самолётский флот паровой был в полной исправности, и кухня была даже хороша, так что останавливались мы где день, где два, а где и по неделе жили. Везде на пристанях встречали товарищей-моряков, которых перетянул к себе Глазенап. Были и командиры из флота. В Нижнем я сделал этюд с ярмарки — от Колокольного базара. Картина эта, как и «Казань», теперь находится у Цесаревича Александра Александровича в Царском Селе, во дворце, где много моих этюдов, купленных впоследствии у Кокорева.
Потом долгий этап был для меня в Казани, где, между прочим, был следующий случай. Было воскресенье, вышел я на этюд рано. Утро стояло чудное. Река Казанка сильно мелела, отчего отражения барок ломались и гнулись, как пряники, следуя контуру дна, а вдали синели стены города с колокольнями и башнями. Солнце заливало всю эту картину чудным тёплым светом, и работалось как-то с удовольствием. Вижу я, что с соседней барки сходит красная рубаха с гармоникой и писарь в форменной одежде. Ко мне они подходят и, стоя сзади, начинают вести следующий разговор. Красная рубаха спрашивает: «Это он что делает?». Подумав, писарь отвечает: «На плант снимает!».— «На плант! Да для чего?» — «Да так себе, видно, надо».— «Да разве за это деньги платят?» — «Видно, что так». И наконец: «Послушай-ка, господин, его ты что такое делаешь? На плант снима­ешь?».— «Да,— говорю,— рисую, чтоб после картину сделать».— «Картину,— потом живо,— а что твоя работа стоит таперича?» — «Это сказать трудно, на любителя дадут, пожалуй, рублей 75—100, а за картину 2 и 3 тысячи беру».— «Сто рублей за такое...! Ха-ха-ха, а за картину 3 тысячи. Да что он, так его мать, нешто нас за дураков считает. Пойдём, Федя, ну его к...!» Ну и потекли, подыгрывая Камаринскую. Нет, подумал я, эти ещё до понимания искусства не дожили, хотя другое, то есть музыка, им не чуждо, но она живёт в народе, а когда будут везде музеи, то и в нас уверуют!
Прибыли мы в Саратов. Это мой родной город, тут в Кузнецком уезде родина моего деда А. Н. Радищева. Жил тогда там мой дядя, брат матери, Афанасий Александрович Радищев, старый генерал-лейтенант, когда-то известный в гвардии красавец, губернаторствовавший в Каменец-Подольске, Ковно и Витебске. Теперь я ещё больше саратовец, как Почётный гражданин города за основание там Радищевского музея и Боголюбовской школы художественно-промышленной, но об атом речь после. Повидали мы здесь свою тётку, жену дяди, и, сказав, что заедем, когда поплывём обратно, пустились до Астрахани.
Плывя бесконечными столбичами и проехав Жигулёвские горы, я подумал — ну что такое Рейн, Дунай со своими Железными Воротами и, наконец, Саксонская Швейцария! Какая это мелочь и сколько этакого добра стоит на Волге и никто не кричит о нём. Настанет время, и нас узнают!
А пока перед нами выплывала из громадного разлива Волги, что твоё море, русская Венеция — это Астрахань!
В Астрахани нас встретил наш старый приятель, начальник съёмки Каспийского моря, известный учёный-гидрограф, капитан второго ранга Н. А. Ивашинцов. Он ждал меня, ибо я имел поручение от Гидрографического департамента сделать под его руководством все входы в порты Каспийского моря и нарисовать приметные пункты. Я написал здесь несколько этюдов. Нарисовал ботик Петра Великого и, распростившись с женой и братом, отплыл в Каспий на военном пароходе «Тарки».

Боголюбов А.П. Волга. От Твери до Астрахани // Боголюбов А.П. Записки моряка-художника.- М., 1996.- С. 91-93.