|
ЗУБЦОВСКОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБЪЕДИНЕНИЕ
"СВЕТЛИЦА"
Шашмаков Юрий Николаевич
Родился в 1948 г.
Поэт со стажем. Имеет неоконченное
литературное образование. Публиковал стихи в разных газетах, в том числе и в
республиканских. Живёт в Щеколдинском сельском округе. Печатался также в
сборниках победителей литературных конкурсов литобъединений Москвы и
Подмосковья, московском альманахе «Неопалимая купина» и сборниках (І и ІІ)
родного литературного объединения.
ДРЕВО ЖИЗНИ
Жестокий листопад
В своем наряде лисьем.
Как фантики летят
Беспомощные листья.
Находит выход грусть –
Стихами слезно брызнет.
С напрягом, но держусь
На мудром древе жизни.
Мне слышно там и тут,
Как лопаются почки.
И как потом поют
Зеленые листочки.
Но сверху – листопад.
Реальность – не для трусов.
Здесь листья вниз летят
И падают, как мусор.
Приходит страх волной
И страх – не без причины.
Уходят в мир иной
Ровесники мужчины.
Какой – то просто мор,
Но никаких загадок.
В желаньях – перебор,
В привычках – не порядок.
Уходят в мир иной,
И голоса, и лица.
Но как за упокой
Земле не поклониться?
Оглянешься вокруг,
Растерянный, в тревоге
И начинаешь вдруг
Раздумывать о Боге.
Измучаешься весь.
Но что не говорите,
Кто верует – он есть!
В сомнении? Ищите!
Что будет с нами там,
Нам не дает покоя.
Но не подвластно нам
Сверхзнание такое.
Идем мы наугад
С рожденья и до тризны
Сквозь вечный листопад
На мудром древе ЖИЗНИ.
ПОЭТ
Огранивая слово, как алмаз, огранивая
Поэт настроен чутко, как локатор.
Барометр живой народных масс,
Он – жертва, но и он же, провокатор.
Поэт в России, вовсе не герой,
Он узел нервов, если он – не гений.
Певец побед сомнительных порой,
И плакальщик великих поражений.
Поэтов русских не щадит вино,
Грешны, грешны…и нас не надо в святцы.
Встаем и падаем, ползем и снова – дно,
Откуда невозможно докричаться.
Сверкнет метеорит или звезда,
И вспыхнет свет, как – будто ниоткуда.
И вдруг исчезнет, сгинет навсегда.
Поверьте, люди, это было чудо.
Пусть это чудо: пьяница и псих,
Но если без излишнего тумана,
Он искренен в поступках был своих
И не за мзду светил и без обмана.
Поэту дар неугомонный дан.
Он даже в кровь избитый после драки,
Как барабанщик бьет в свой барабан,
Льстя сам себе, что он еще в атаке.
Рвану свою рубашку на груди,
Пусть красная рубаха красным машет.
Рвану еще. И что там впереди?
Там нет своих. Там наши и не наши.
БАНЯ
Дистанция, как пропасть, глубока
Меж сауной и деревенской баней.
Здесь русский дух с ног валит чужака
И своего сгибает в рог бараний.
Со стороны немыслимо смотреть
На самоистязание такое.
Здесь в горло жар впивается, как смерть,
Но пьяницу выводит из запоя.
Уходит постепенно жуткий страх
И тело дышит огненною плазмой.
Хороший веник в опытных руках
Доводит поры кожи до оргазма.
Шипят, трещат в парилке кирпичи,
Но прежде, чем на волю брызнуть птицей,
Положено, как молоку в печи,
Для сладости в жаровне потомиться.
С размаху с головою – прямо в снег –
Древнейшая российская услада.
Наверно, только русский человек
Такие переносит перепады.
В предбаннике, но хорошо сидим,
На корточках под шутки-прибаутки.
И пенный квас, холодный как налим,
Ласкает наши жадные желудки.
У нас, у русских, края нет ни в чём,
Обыденностью стало жить в экстриме.
Мы издревле по-чёрному живём
И из огня бросаемся в полымя.
|
