Родилась в Белоруссии (в Витебской области) в 1934 году. Во время войны работала в колхозе. Закончив семь классов продолжала трудиться в колхозе – на ферме и одновременно поступила в художественную школу г. Риги, но выучиться на профессионального художника ей не удалось – тяжело заболела мама. На ферме проработала 17 лет. В 1971 году переехала с семьей в Пеновский район. Вырастила двоих дочерей. Поет в районном хоре ветеранов, пишет для его репертуара песни, сочиняет стихи, увлекается кулинарией и вышиванием.

МАЛЬЧИКАМ ВОЙНЫ ПОСВЯЩАЕТСЯ

Облава. И деревню окружили.
Всех выгнали раздетых на мороз.
Что жители бойца раненого скрыли,
Предатель подлый немцам
все донес!
Бойца забрали ночью партизаны.
Предатель подлый этого не знал,
И, выслужиться чтоб
перед врагами,
На инвалида пальцем указал!
На костылях, больной,
вперед тот вышел,
Чтоб от беды всех заслонить собой.
Но прямо в сердце
получил он выстрел
И попрощаться не успел с женой.
Жена, к себе прижавшая сынишку,
Рванулась к мужу,
чтоб глаза закрыть.
Предатель злобно
оттолкнул мальчишку,
И женщину прикладом начал бить.
Кровь хлынула, глаза ей застилая.
И кровью плюнула
предателю в лицо!
Шагнула гордо, сына закрывая,
К своим через немецкое кольцо.
Крепчал мороз, и люди коченели.
Крестились женщины,
прижав к себе детей.
А немцы, издеваясь, озверели,
Как будто сами не от матерей!
Немецкий офицер
с колючими глазами
Отдал приказ деревню всю поджечь.
И женщины от горя зарыдали:
Детей от смерти им не уберечь!
А мать, раскинув руки,
словно крылья,
Все заслоняла мальчика собой.
Раздались выстрелы и,
падая бессильно,
Закрыла сына, крикнув: «Я с тобой».
Взметнулась мать над сыном,
умирая,
Как раненая птица над птенцом.
Стонали люди, и земля стонала,
Политая расплавленным свинцом!
Очнулся мальчик
средь холодных трупов.
Опухли руки, от мороза не согнуть.
Стоял он в шоке,
взор невидящий потупив.
Не знал, в какую сторону шагнуть…
К деревне выполз. Избы догорали.
В беспамятстве он к пепелищам брел.
Отогревая руки над углями,
Он медленно в сознание пришел.
Не сразу к нему
память возвращалась.
Поднявши руки к небу, он кричал!
Ему в ответ лишь эхо отозвалось,
Да пес, который рядом с ним лежал.
Так и нашли у пепелища
двух лежащих
Разведчики, когда в разведку шли.
Так и нашли, не мертвых,
и не спящих,
И в свой отряд
мальчишку принесли.
Когда с него солдаты шапку сняли,
То со слезами на глазах застыли все:
Седой мальчишка!
Люди понимали –
Остался он в живых один из всех!
Вот так в отряде мальчик очутился.
Разведчики его прозвали «Дед»,
Он не сердился, но и не гордился,
Как будто бы седым
был с малых лет.
Ему пятнадцать. Голова седая.
На лбу морщинки скорби залегли.
Проклятая война такая злая!
Как выжить-то мальчишки
в ней смогли…

О КРОШКЕ ХЛЕБА

Поклон тебе, родная мать-земля!
В войну травой лечебной
ты кормила,
Травинка каждая съедобною была.
Чтоб были силы,
нас святой росой поила!
В лесной блокаде выхода нам нет –
Почти три года смерть
на пятки наступала,
Овчарок немцы
с поводков спускали вслед,
И, как живая, мать-земля стонала.
Никто в лесу
кусочка хлеба не подаст –
И хлеб еловая кора нам заменяла.
Война проклятая!
В тяжелый самый час
«Терпите, деточки», –
нас мама обнимала.
И мы терпели.
В кулачке кору зажав,
Чтоб хоть чуть-чуть
от ягод мягче стала,
Кору мы ели, в кулачках размяв,
Сквозь пальцы влага ягод
протекала.
От боли рвались сердца у матерей,
А дети пухли –
хоть бы хлеба крошку!
Победу нам узнать бы поскорей,
Поесть бы вволю,
отдохнуть немножко!
Пришла Победа.
Прогнала наш страх.
Пришла к нам в облике
советского солдата.
Из леса вынесли опухших на руках.
Запахло кашею,
как до войны когда-то.
Добавки мы просили, все в слезах,
Как драгоценность,
крошки хлеба подбирали.
И эти крошки нас тогда спасали!
Как хочется,
чтоб хлебу поклонились,
И не бросали на пол
даже крошку никогда.
Ей благодарны те,
кто жить остались,
Кто знает, что такое голод и война!

ПОСВЯЩАЕТСЯ МАТЕРЯМ

Хочу я рассказать о наших матерях,
Как смогли выдержать,
когда все вокруг горело.
Быть может, не поверит кто сейчас,
Но это было –
так, что сердце каменело.
А до войны как хорошо мы жили!
Был дом большой и вокруг дома сад.
А над деревней аисты кружили,
И липы вековые там стояли в ряд.
И было двадцать ульев пчел у нас,
Хозяйство крепче становилось
год от года…
Но все померкло в один час,
Как будто ураган нам
принесла природа.
Да что там ураган!
Во много раз страшней!
Из радио все громче, все слышней -
Без объявления войны
сегодня и сейчас
Германия пошла войной на нас!
И после объявления
прошла всего неделя,
А немцы уже здесь, и все дома горели.
О, Господи! О, Боже, помоги!
Кричали люди. Танки на них шли.
И не было спасенья никому.
На мотоциклах гнался враг,
стреляя на ходу.
А вот и реченька родная впереди,
О, Господи, перебежать
мосток ты помоги!
И с криком дети, женщины
бегут через мосток.
Раздался взрыв. И… груда тел, досок,
Поднялся в воздух столб кровавый,
И стала в реченьке вода багряной…
Зловещая секунда тишины
Была страшнее грома канонады.
И вместо песен, как бывало до войны,
Над реченькой неслось:
о, Господи, не надо…
А кто успел перебежать через мосток,
Старались скрыться
в свой родной лесок.
Черничником лесок тот звали -
Здесь до войны мывсе чернику брали.
Брат младший был у мамки на руках,
А мы с сестрой,
за юбку мамы ухватясь,
Бежали. Мы ничего не понимали,
Нам было страшно, вот мы и бежали.
Из дома убежали, в чем стояли.
Не знали женщины, не знали,
Что навсегда из дома убегали,
И ничего с собой они не взяли.
Не знали -
будут их собаками травить,
И будет им костра не разложить,
И не поесть, детей не покормит,
Лишь елка крышей будет им служить.
Не знали - встретить им
мужей не суждено,
Могилок их найти им будет не дано.
Что ждет их впереди, они не знали.
Сейчас лишь из последних сил бежали
Слезинки, как черника, черные роняли…