СПАС МЕДОВЫЙ (14 августа)
Расхваливал медовыми устами.
И они тоже источали мёд.
Божился, что вовеки не устанет
Любить и холить… Всё наоборот
Случилось. Оскудели разом ульи,
Когда ударил злополучный час.
И сад отцвёл. И мигом упорхнули
Венки словес, свитые напоказ.
И, пряча ниже дола взгляд неловкий,
Освободясь от выдуманных крыл,
Ты все свои сусеки и кладовки
На сто замков амбарных позакрыл.
Я в лихорадке много дней лежала,
Не ожидая добрых перемен.
Но всхлипнула калитка скрипом ржавым –
Скользнула тень вдоль обветшалых стен.
Шаги, шаги – всё ближе по террасе:
И сердце – вон! И кровь – из мёртвых жил!
…А Тот, пришедший в старой бедной рясе,
стаканчик с мёдом в руки мне вложил.
СПАС ЯБЛОЧНЫЙ (19 августа)
В деревне Свистогузово*
В саду у тёти Насти
Для них для всех – обузою,
А для меня так – к счастью,
Плоды несметной тяготой
К земле сгибают ветки.
Здесь сливы, вишня-ягода,
Анисовки, ранетки,
И груши толстощёкие,
И хмель – весёлый бродень,
И заросли бессчётные
Крыжовников-смородин.
Стоит стена антоновки
И белого налива.
Тяну я руки тонкие
К тем яблокам счастливым.
Стекают росы радугой
С ладоней на запястья…
– Вот спас-то как порадовал! –
Смеётся тётя Настя. –
Он ходит, моя ласточка,
В саду шажком негромким.
Ты самых спелых яблочков
Насыпь ему в котомку!
*Деревня в Пушкиногорье.
СПАС ХЛЕБНЫЙ (26 августа)
Конец сороковых. Наш дом.
Из каждого угла в нём смотрит бедность.
Но был для нас тот угол заповедный
Согрет любовью и печным теплом.
Разлёгшись на единственной кровати,
Ржаной, печённый мамой каравай
Дышал под телогрейкою на вате,
А я молила: ну же, остывай!!!
Сестра сейчас горбушку мне отрежет,
Я растяну её на долгий срок.
Вот… берегу. Кусаю реже… реже.
И всё равно растаял тот кусок!
Неделю в доме хлеба не пекли,
Зевал мучной мешок пустою пастью.
Старик и мальчик на порог взошли
К нам в этот день, наверное, на счастье.
У нас пустые щи лишь были пищей,
С добавками: крапива, щавель, сныть.
Я с голода, да и жалея нищих,
Надсадно и тягуче стала ныть.
Сестра чугун тащила, низко горбясь,
От голода и ей был свет не мил.
Старик весь хлеб свой вытряхнул из торбы
И с варевом нас щедро накормил.
Потом они в свой вечный путь собрались,
У двери в пояс поклонясь сестре,
Был Третий Спас, был август на дворе.
Три чёрных корки на столе остались…
