ДНЕСТРОВСКИЙ ЛИМАН
В городе Белгороде-Днестровском сохранилась так называемая
«башня Овидия», связанная, согласно легенде, с пребыванием
здесь знаменитого узника. Во время южной ссылки это место
посетил Пушкин.
Сейчас здесь ведутся раскопки античного города Тиры.
1
Как листву осеннюю
Из далёких стран,
Наши отражения
Качает лиман.
Среди вечных линий,
Среди старых плит
Непроглядной синью
Небосвод рябит.
Задрожали рощи,
Облака, цветы…
Это станет прошлым,
Понимаешь ты?..
В будущем – просторы.
Встречи. Имена.
Годы – словно горы.
Эхо.
Тишина.
Время заструится
Среди старых плит
И другие лица
Скоро отразит.
Время и течение,
Веря берегам,
Наши отражения
Возвращают нам.
2
«Родина забыла. Чужеземна полночь», –
Сквозь решётки башни гневно он дышал.
Из другого времени путник шёл на помощь –
Через тыщу с лишним!
И понял: опоздал.
Волны мчат короткие,
плещут волны длинные,
Оставляя тени на песчаном дне, –
Словно строчки Пушкина
со строчками Овидия
Встретились в неясной днестровской глубине.
3
То, что было высью,
Стало глубиной.
То, что было мыслью,
Стало тишиной:
Здесь могила города,
Может быть, страны.
Лица археологов,
Как земля, черны.
«Мы припомним миру
Давние долги:
Выкопаем Тиру!
Вырвем из трухи.
Отгоняя лирой
Надоевший сон,
Выйдет город Тира
К солнцу из времён!
Из другого мира
Потянулась нить:
Встанет город Тира!».
Но не будет жить:
Может быть, найдёте
Серьги. Пояса.
Прожитые годы.
Но не голоса…
4
Вырви из забвения,
Разогнав туман,
Наши отражения,
Днестровский лиман!
Осени их светом,
Повтори людьми.
Объясни, что это –
Были, были мы!
Вот – остановились
В синей глубине.
Снова отразились
В небе и волне.
ДУБ НЕВСКОГО
В городе Торопце несколько лет назад рухнул древний дуб,
посаженный, по преданию, князем Александром Невским
в день венчания в местной церкви.
Александр Ярославич,
Вот и рухнул твой дуб,
Не печалясь о славе
Златокованных труб.
Рухнул больно и просто –
Подкосила беда.
…Вспомяни, как в Торопце
Ты венчался тогда:
Солнцем цвёл день осенний,
Далеко он светил.
И высокий священник
Хорошо голосил:
– Здравствуй, русская слава,
И твои алтари!
Возликуй же, Исайя!
И, светило, гори!
Сколько солнца-веселья!
Сколько хмеля-вина…
«Лели-лелюшки…» пели,
И краснела она.
И, слезинку увидев,
Ты сказал, молодой:
– А давай-ка, мы выйдем
На задворье с тобой.
Посмотрел осиянно
На крутой бережок:
– А давай-ка, мы, Сана,
Здесь посадим дубок.
Чтобы жили без боли –
Подколодной тоски,
Ты землицей поболе
Засыпай корешки.
Чтоб не знали разлада,
Чтоб играла руда –
Промеж нас будет ряда,
Что вернёмся сюда.
…Был дубочек маленек,
Вровень с травами был.
И высокий священник
Его лист освятил.
Ты уехал на дело,
Ну, а веточки – ввысь!
Дуб – шумел,
И шумела
Твоя слава и жизнь!
Удалой и весёлый,
Мыслил ты, молодой,
После сечи ледовой
Возвращаясь домой:
«Видно, дал одоленье
В лютой битве и Бог,
И вот этот священный
Неприметный дубок.
Надо сделать немало,
Но к нему возвернусь…».
Дуб – крепчал,
И крепчала
Первозданная Русь!
Зрели новые силы,
Облачённые в сталь,
И полки уходили
В неоглядную даль.
Твоя слава, как пламя,
Грела утренний дол.
…Ты в далёкую память
Вместе с ними ушёл.
Но в одном ты повинен
И в одном прогневил:
Что же ты, господине,
Обещанье забыл?
Разве память – помеха?
Разве скована льдом –
Чтоб сюда ты приехал
На коне молодом?..
…Аж седьмое столетье
Дуб тревожно дышал.
Он высокие ветры
О тебе вопрошал.
Но, не ведая, где ты,
Нагоняя печаль,
Ураганные ветры
Уносилися вдаль…
Мыслил дуб, сиротливо
Доживая свой век,
Что на небе светило –
Твой шелом и доспех.
Опрокинулся навзничь –
Небо сразу – навзрыд!
…Александр Ярославич,
А Россия – стоит!
И спросить она вправе:
Что ж сюда – ни ногой?
Александр Ярославич!
Дуб посадим другой.
ПИР ДМИТРИЯ ДОНСКОГО
1
Светлеет небо даже
И умолкает гром –
Когда пирует княже
Во тереме своём.
Высокий и нестарый,
Он в горнице стоит,
И золотая чара,
Как солнышко, горит!
И, обдавая жаром
Земное бытиё,
Серебряные чары –
Как звёзды – вкруг неё.
Звенят-рокочут гусли.
От них земля – слышней.
Он пьёт во здравье Руси
И молится о ней:
– Пусть ветром день окатит,
И унесётся дым.
Так здравствуй, наша мати,
На тыщу лет и зим!
Мы даль тебе открыли
И сердцем, и мечом.
И плещут, словно крылья,
Хоругви за окном.
Под ними нет раздору,
И всяк душой крылат.
И нет конца простору,
Пока они – летят!
Пусть ветер даль окатит,
И в нём не жить стреле
Так здравствуй, наша мати,
В полёте и тепле.
2
Он выкликает имя,
И слышит бытиё:
– Во здравье, Володимир
Андреевич, твоё!
Ты был опорой в стане,
Ты сердцу верой был.
Святого целованья
И чести не сронил.
Мы неспроста обнялись
На перепутье рек,
Крестами поменялись
И душами навек.
3
Он смолкнул, как в недуге.
Он грустно смотрит вверх:
– Теперь давайте, други,
Помолимся о тех,
Что вместе с нами жили
На горестной земле
И головы сложили
На поле-ковыле.
Склонимся как во храме
Пред совестью своей.
Под стылыми холмами
Пусть будет им теплей.
4
В ответ – гуденье рати.
У струн – иной настрой.
То лебеди Непрядвы
Клекочут над землёй.
Встают былые рати,
И меркнет Божий мир.
То лебеди Непрядвы
На смертный кличут пир.
А лебеди Вселенной,
Сгущая свет и тьму,
Как души убиенных,
Летают в терему.
5
…Всё на земле мгновенно –
И радость, и беда.
Коль налетает время
Сильнее, чем Орда.
И мысли, и мечтанья
Одно встречают – смерть.
Но Вечного Сиянья
Орде не одолеть!
6
Какая в сердце тяжесть
От опалённых крыл –
Когда великий княже
Навеки опочил.
А рядом, как в тумане,
Друзья его стоят
И в горьком поминанье
Ковшами не звенят.
В распахнутые окна
Темно вплывает грусть.
И туча в небе смолкла.
То поминает Русь.
И солнце поминает,
И поминает гром.
И сердце обжигает
Морозом и теплом:
Высокий и нестарый,
Он в памяти стоит,
И золотая чара,
Как солнышко, горит!
Гремят-рокочут гусли,
Как слава и гроза.
Он пьёт во здравье Руси
И смотрит ей в глаза.
Уйди от сердца, тяжесть,
Замри, земной содом,
Когда пирует княже
Во времени своём!
