Родилась в городе Баку. Окончила Азербайджанский педагогический институт. Работе в библиотечной системе посвятила 33 года. Переехала на постоянное проживание в Эммаус 18 лет назад. Вошла в общественную жизнь поселка умудренным жизнью человеком. Восемь лет возглавляла Эммаускую сельскую библиотеку. Активная жизненная позиция позволила стать заметным человеком поселка. Приняла активное участие в организации творческого клуба «Эммауская лира» при библиотеке. На страницах местной газеты «Родной Эммаус» Вероника Петровна не раз привлекала внимание читателей статьями из истории поселка. Она один из авторов буклета «Эммаус 380», посвященный 380 летию села Эммаус.

Папе

Что мы сделали люди с собою?
Побросали могилы отцов,
Словно ветром, гонимы судьбою,
Разлетелись на сотни концов.

Мать Россия! Ты приняла нас.
Не рожденных тобой приютила
И в тяжелый тот памятный час
Материнским теплом одарила.

Но в груди у меня все болит
И никак не затянется рана –
На могиле родной не склонит
Уж никто головы, не помянет…

Мне бы стать быстрокрылою птицей,
Я б с последним «прости» полетела
На могилу отца повиниться
И сказать ему, что не успела…

В поминальные дни я хожу
В Божий храм, ставлю свечи.
И молюсь, и прощенья прошу.
И надеюсь, и верю во встречу.

СОЛНЦЕ В ОКНЕ

Пошла вторая неделя, как единственной моей связью с внешним миром стало окно больничной палаты.
Тонкие паутинки дождя медленно ползут по стеклу. «Тоже плачут» - думаю я. Кусочек грязного неба расчерчен черными голыми ветвями деревьев. На них повисли крупные, круглые, искрящиеся капли. Ветви одиноко раскачиваются, капли срываются вниз и …исчезают. Серо, уныло за окном, серо, уныло на душе.
На одной из ветвей замечаю шевеление. Появляется маленькая птичья головка с крепким клювом, а вслед за ней и тельце с ярким красным пятнышком. Это мой дружок, трудяга-дятел. Он прилетает сюда каждый день в одно и то же время и развлекает меня своим стуком. Я слежу за его неторопливыми передвижениями по стволу дерева. Взгляд привычно переходит на тянущиеся поверх ветвей провода. Они нервно подрагивают. Значит, сейчас появятся «рога» троллейбуса. Кто-то едет на работу, кто-то – домой …
Что там внизу – не вижу, но ясно представляю: хмурые больничные корпуса, безлюдный двор с еле заметными тропинками, пожухлая трава, рыжие листья на мокрой черной земле, стайка голубей, барахтающихся в грязной луже. Картина, врезавшаяся в память в момент моего приезда в больницу.
Томительно скучно и долго тянется день. За окном, наконец, сгущается тьма. Ночь. Я так и не научилась ладить с ней. Она тяжело наваливается на меня горькими думами. В неравной борьбе с ними я, наконец, проваливаюсь в забытьё.
Просыпаюсь от привычного и уже порядком надоевшего звука. Опять этот нескончаемый дождь, эти мутные капли на стекле… Капли … Капельницы … уколы. … Неужели это никогда не кончится!
Но что это? Я вдруг явственно ощущаю теплое, мягкое и светлое касание. Господи! Неужели солнце? После стольких холодных, осенних, казалось, вечных дождей? Распахиваю глаза. Солнце, не по-осеннему яркое смеётся в моем окне! И я улыбаюсь ему. Сладко потягиваюсь и вдруг радостно вспоминаю: «Сегодня мне разрешили сидеть!» Руками нахожу за головой спинку кровати, приподнимаясь, подтягиваюсь, … и вот я уже вровень с подоконником. Я сижу! Вот они – моё дерево, мой дятел, нахохлившиеся голуби. Топоча лапками по отливу окна, они издают звук стучащего дождя. Но дождя нет. Надо мной, высоко в окне умытое голубое небо, и солнце, по-утреннему молодое и веселое. А внизу – оживший больничный двор, розовые на утреннем солнце корпуса. Мой взгляд неторопливо перебегает на городское шоссе. К остановке спешат, попадая прямо в лужи и хохоча от этого, двое. Вот они замешкались, тянутся друг к другу, целуются, бегут дальше … и скрываются за поворотом. Мне очень хочется увидеть их снова. Я опираюсь на подоконник и пытаюсь встать. «Не спеши. – Сдерживаю себя – Ещё рано».
А солнце нежит и ласкает меня. Я чувствую, как в душу входит безмятежное спокойствие и удовлетворение. Как хорошо! Как хочется жить!