ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

Анна Ильинична Хоментовская
(1881-1942)

Б. С. Каганович

Анна Ильинична Хоментовская (урожд. Шестакова) родилась 1 октября 1881 г. в Ростове-Ярославском в семье артиллерийского офицера, ставшего впоследствии генералом. Вскоре семья переехала в Петербург, где Анна Ильинична закончила гимназию и в 1899 г. поступила на физико-математический факультет Бестужевских курсов. В 1902—1903 гг. она серьезно увлеклась нелегальной литературой и революционными идеями и в январе 1904 г. ушла из семьи, начав зарабатывать на жизнь уроками и переводами. В частности, ею была переведена «драма для чтения» Флобера «Искушение Св. Антония» (1906). Тогда же А.И. Хоментовская открыла для себя Стендаля, который сыграл, по-видимому, известную роль в ее обращении к темам итальянского Возрождения.

В 1907 г. А.И. Хоментовская окончила физико-математический факультет. Спустя четыре года она поступила на историко-филологический факультет тех же Бестужевских курсов. Она училась у известных профессоров: занималась в семинарах И. М. Гревса, посвященных Флоренции и Данте, а также в семинаре Э.Д. Гримма по «Государю» Макьявелли; новую историю, начиная с эпохи Возрождения, слушала у Е.В. Тарле.

В последние годы пребывания Хоментовской на курсах преподавательницей их стала О.А. Добиаш-Рождественская, с которой у нее установились дружеские отношения.

Большое впечатление на А.И. Хоментовскую произвели также труды акад. А.Н. Веселовского, одного из основателей научного ренессансоведения, положившего основу изучения его в России. Одновременно она серьезно занялась историей искусства.
В 1916 г., по окончании Бестужевских курсов, А. И. Хоментовская была оставлена при кафедре всеобщей истории для подготовки к профессорскому званию. «И ту и другую революцию я встретила как исторически должное и неизбежное», - писала она спустя четверть века в «Пройденном пути». В 1918-1919 гг. А.И. Хоментовская служила в архиве и одновременно сдавала магистерские экзамены в университете, с которым слились тогда Бестужевские курсы. Готовясь к экзамену по русской истории, она написала большую исследовательскую работу «Н. Г. Чернышевский и подпольная литература начала 60-х годов», в которой дала углубленный анализ социально-политической программы и тактики Чернышевского, а также его литературной манеры и пришла к выводу о принадлежности Чернышевскому известного воззвания «К барским крестьянам» и о причастности его к прокламациям «Великорусса». Работа эта была высоко оценена на экзамене проф. А.Е. Пресняковым, особенностью школы которого являлось именно применение строгих и точных критических методов медиевистики к анализу источников нового и новейшего времени. Большинство выводов А.И. Хоментовской было принято авторитетными историками русского революционного движения. Таким образом, она вписала свое имя и в историографию общественной жизни в России.
В 1920-1923 гг. А.И. Хоментовская состояла доцентом Петроградского университета, который вынуждена была покинуть в связи с ликвидацией историко-филологического факультета университета в результате насаждавшегося тогда М.Н. Покровским курса на свертывание преподавания истории. В 1921-1928 гг. она читала по совместительству курс искусства италь­янского Возрождения в Институте истории искусств.
В 1923 г. в биографической серии «Образы человечества», выходившей в издательстве Брокгауз-Ефрон, была опубликована небольшая книга А.И. Хоментовской «Кастильоне, друг Рафаэля». Знаменитый ренессансный «джентльмен» трактован здесь на фоне итальянской истории и культуры рубежа XV и XVI вв. Ярко и интересно описан в книге урбинский двор, с которым был связан граф Кастильоне. «Придворный салон, одно из порождений аристократической культуры Ренессанса», восходит, по словам А.И. Хоментовской, к «кружку Декамерона, где общество благородных дам и юношей, убегая от чумы в пригородную виллу... коротает свой досуг за рассказыванием новелл, которые дают повод к переоценке ценностей в области морали».
Человеческий идеал Кастильоне А.И. Хоментовская реконструирует на основании его «Книги о придворном» как разновидность ренессансного идеала «универсального человека» (homo universale), гармонически развивающего «все потенции тела и духа». «В реальной личности Кастильоне присутствуют все эти элементы культуры Возрождения: и рыцарство, и классическая древность, и платонизм, и народность», - полагает автор. Последняя глава книги дает Кастильоне в реальной жизни в его поздние годы: дипломата при папском дворе и участника антипротестантской полемики, не гнушавшегося апеллировать к инквизиции.
Несмотря на популярную форму, книжка эта была высоко оценена как исследовательская работа О.А. Добиаш-Рождественской и Е.В. Тарле.6
Одновременно была опубликована статья А.И. Хоментовской о Стендале. «Бонапарт, Стендаль и его творение Жюльен Сорель - они все отчасти одной породы, породы честолюбцев в эпоху великих возможностей [...], — пишет она. — Революция и Империя вырастили во Франции новую породу людей. Социальная буря и великие войны вызвали и закалили в новых поколениях новые силы, которые находили питание и могли расти [. ..]. Они подняли мятежные страсти, они пробудили волю к власти. Свое символическое выражение они нашли прежде всего в том великом кондотьере, том principe nuovo, в котором история захотела воплотить того, кого лелеяло воображение Макьявелли [...]. Между Империей и Ренессансом в Италии есть эти точки соприкосновения... Можно утверждать, что у Стендаля есть сознательный и бессознательный культ воли, воплощавшийся в макьявеллиевской Италии в понятии virtu. Этот термин ему незнаком, но сущность ему сродни». Как видим, эпоха Возрождения была для Хоментовской своего рода школой «исторического реализма» и индивидуалистической психологии.
Для понимания научных позиций А.И. Хоментовской пред­ставляют интерес ее статьи «Итальянский гуманизм в современной историографии (1890—1914)» и «Источниковедение искусства в современной постановке» В последней она, в частности, возражала против негативной оценки-гуманизма в «Истории научной литературы на новых языках» Л. Ольшки, считавшего, что он не меньше, чем схоластика, является антиподом новой науки. «На самом деле, — замечает А.И. Хоментовская, — гуманизма как критической силы он не знает, не знает его как творца новых форм и посредника с античностью, не понимает, что без этой стадии не было бы и научной литературы на новых языках».
Как самостоятельный и вдумчивый исследователь эпохи Возрождения выступает А.И. Хоментовская уже в очерке «Лука времен купеческой династии Гвиниджи», в котором она воссоздает красочный быт этого итальянского города в XV в., как он отражен в хронике Серкамби, по ее словам, — «реалиста с купеческой складкой ума, хорошего хозяина с привычкой к коммерческому расчету, с внимательным отношением к вещи как товару». Это не только единственная работа о Лукке в нашей исторической литературе, но и одно из первых исследова­ний, но существу предвосхитивших современные труды «историков повседневности».
Вынужденная расстаться с университетом, с 1925 г. на протяжении десяти лет А.И. Хоментовская заведовала библиотекой и архивом наблюдений Главной Геофизической обсервато­рии, совмещая службу с очень интенсивной научной работой. Здесь пригодилось ее математическое образование. Но она не расставалась и с исследованиями в области истории. В эти годы ею был опубликован, в частности, обзор так называемой «Флорентийской елки» — пестрого и довольно разношерстного собрания книг, гравюр и рисунков XVII — XIX вв., которыми в 1880-е годы регулярно одаривал к Рождеству Публичную библиотеку живший во Флоренции русский коллекционер И.Е. Бецкий.
Большим событием для А.И. Хоментовской была научная командировка в Италию. «Ее путешествие в Италию в 1927 г., — вспоминала дружившая с А.И. Хоментовской историк Е.Ч. Скржинская, — когда она, глядя на меня своими блестящими и необычными глазами, говорила: „...и еду я туда, когда мне уже 45 лет!", — было не только плодотворно по работе, но и наполнило ее до краев тонко и глубоко воспринятыми образами красоты как в искусстве, так и в природе».
В ходе своих занятий А.И. Хоментовская обратила внимание на известный ренессансный роман «Борьба сна и любви у Полифила» (Hypnerotomachia Poliphyli), вышедший анонимно в Венеции в 1499 г. Большинство исследователей приписывали авторство доминиканскому монаху Франческо Колонна. Хоментовская назвала в качестве возможного автора имя веронского гуманиста, типографа и алхимика Феличе Феличано (1432—1480), в чем, по ее словам, «убеждают не только признаки хронологические и территориальные, но и замечательный ряд совпадений по линиям языка, синтаксиса, литературных форм, эпиграфики, художественных традиций, техники и оккультных наук». Работа А.И. Хоментовской была опубликована во Флоренции на французском языке. Согласно отзыву О.А. Добиаш-Рождественской, «автору пришлось придвинуть к полю зрения своей аргументации всю совокупность разнообразной полноты научных представлений Ренессанса: космологических, астрономических и астрологических, всю полноту „фаустовских" идей эпохи. Ей пришлось войти в тончайшие оттенки стиля и языка, эстетики и риторики эпохи. Ее построение глубоко, оригинально и убедительно, им вправе гордиться советская наука».
С марта 1935 г. А.И. Хоментовская, беззаконно высланная из Ленинграда, в течение двух лет жила в Саратове, где служила в университетской библиотеке. Здесь ею была завершена предлагаемая ныне читателю работа многих лет, которую сама она считала главным трудом своей жизни, — монография «Итальянская гуманистическая эпитафия, ее судьба и проблематика (1300—1550 гг.)». Мировоззрение и мироощущение гуманистов, как они выразились в этом своеобразном жанре, который заставил ее задуматься над тем, «насколько условна в своих формах всякая историческая культура», — вот тема А.И. Хоментовской. Первоначально она формулировала ее для себя шире — «как умирали люди Возрождения» — и лишь потом, в процессе работы, решила ограничиться эпиграфическими материалами.
А.И. Хоментовская весьма углубленно изучила эпиграфическую технику и поэтику эпитафии-надписи, античные и средневековые прецеденты ренессансных эпитафий (ее постоянным консультантом по этим вопросам был крупнейший специалист в области античной эпиграфики акад. С.А. Жебелев, который «вынес впечатление, что в ее лице наука имеет дело с очень крупным ученым-исследователем»). А.И. Хоментовская прекрасно характеризует самое существо жанра: «Эпитафия есть окончательная и сознательная кристаллизация причитания, продукт уже старой и утонченной культуры, порождение желания сохранить следы этого плача вместе со следами того, кем он был вызван. Скорбь — самая непроизвольная, самая непосредственная и сильная эмоция, но и она во всяком обществе вводится в рамки, складывается в некий ритуал. Ее столько же надо оценивать в ее стихийности, сколько увидеть на узде обычая, идеологии и культуры». Читая эту великолепную формулировку, трудно не вспомнить современных ей призывов знаменитого французского историка Люсьена Февра писать «историю чувств».
А.И. Хоментовская не идеализирует гуманистов как социальный и человеческий тип. «Профессиональный пафос гуманиста слишком часто шел рука об руку с близоруким общественным эгоизмом и безразличием клиента, который легко меняет патронов», — пишет она. Но это не заслоняет для историка великой революционной роли Возрождения. «На одной из воскрешенных гуманизмом „античных форм пафоса" этот гуманизм [...] открылся перед нами не как рождение классической филологии, а как „кипение человека" в рецепции классического наследия и борьбе за освобождение мысли и воли на путях к нормам новой человечности, которая и на гробовой доске ратует за право жизни против смерти», — этими словами заключает А.И. Хоментовская свою работу. Сказать, что эта работа глубокая и блестящая, — мало. «Такого исследования не знает зарубежная историческая литература, — писал еще четверть века назад В.И. Рутенбург. Так обстоит дело и сегодня.
К «Гуманистической эпитафии» в известном смысле примыкает посмертно опубликованная статья А.И. Хоментовской «К истории книги и библиотек по завещаниям гуманистов и ученых итальянского Возрождения (1320—1574 гг.)». «Несмотря на предъявляемые к завещанию точные формальные требования и нотариальную скрепу, оно в эпоху Возрождения не стало еще актом-трафаретом, а являлось „человеческим документом", приближаясь иногда к исповеди. Вместе с тем ти­пическое завещание представляет собой некий горизонтальный разрез, по которому можно одновременно учесть экономическое и социальное лицо завещателя, господствующие тенденции семейного права, религиозные верования, материально-бытовую обстановку, круг друзей и связей. Со всех этих точек зрения было бы полезно изучить завещания граждан разных классов, групп и категорий», — писала А.И. Хоментовская. Таким образом, эта статья является до известной степени дальней­шим развитием того исторического исследования повседневности, который наметился в ее работе о Лукке времен Гвиниджи.
В современной, особенно французской, науке очень популярны работы, посвященные восприятию смерти европейским человеком в различные исторические и культурные эпохи. Смерть как социальный факт, погребальные ритуалы, завещания, надгробия, эсхатологические представления, иконография — все это стало предметом тщательного изучения в аспекте исторической психологии. А.И. Хоментовская, несомненно также предварила эти интересные современные изыскания.
В 1937 г. деятельность А.И. Хоментовской была прервана на три года: она вновь стала жертвой беззаконий тех лет. Освобожденная в 1940 г. из лагеря в связи с прогрессирующей болезнью, но лишенная права жить в больших городах, А.И. Хоментовская поселилась в Вышнем Волочке и, несмотря на тяжелую болезнь, почти сразу же возобновила научную работу. Здесь ею была написана книга о Лоренцо Балле.
Историю мысли Баллы Хоментовская воссоздает в неразрывной связи с историей его жизни. Папский Рим XV в., где родился и умер Балла, неаполитанская культура времен короля Альфонса Арагонского, гуманистическое движение первой половины XV в. с разными его оттенками и «диссонансами» обрисованы ею выразительно и с большим внутренним изяществом. А.И. Хоментовская внимательно проанализировала филологические, исторические, теологические и риторические аргументы Баллы в его знаменитом памфлете «О вымышленном и подложном даре Константина» и пришла к выводу, что мы имеем право считать Баллу ведущим представителем «критического гуманизма» и основоположником современной исторической критики.
А.И. Хоментовская дает блестящий портрет Баллы — человека конкретной эпохи, определенной социальной группы. «Логическая смелость находила опору и в циническом складе его ума, который одинаково обнаруживается в произведениях и личном его поведении на протяжении всей жизни. Этот цинизм есть появление того скепсиса в моральных вопросах и житейских делах, который сопутствует власти денег и разложению нравов переходной эпохи [...]. В личном поведении Лоренцо Балла является куриалом, который усвоил себе раз и навсегда, что в курии все продажно». «При всем практическом примиренчестве и житейском цинизме, свойственном его веку, веку ранней итальянской буржуазии, он твердо и без оговорок в решительные моменты поддерживает свои основные выводы». «Противоречия в облике Лоренцо Баллы — противоречия между творчеством и послужным списком, между беспощадной смелостью мысли и уклончивостью тактики — не могут исказить внутреннего его единства», — заявляет А.И. Хоментовская.
Рекомендуя работу А.И. Хоментовской в 1941 г. к изданию, академик Е.В. Тарле писал: «Анна Ильинична Хоментовская давно пользуется среди советских историков почетной и вполне заслуженной репутацией лучшего в настоящее время у нас знатока эпохи Возрождения и итальянского гуманизма. В настоящее время она закончила в самом деле замечательное иссле­дование о Лоренцо Балле, знаменитом разрушителе одной из фальсификаций, созданных римской церковью [...]. Работа Хоментовской является прекрасным научным отпором всем по­пыткам исказить характер исторического дела, им совершенного. Должно пожелать, чтобы эта серьезная монография талантливой советской исследовательницы поскорее увидела свет». Издать эту книгу удалось, однако, только в 1964 г.
В Вышнем Волочке А.И. Хоментовская написала также большую статью «Гуманистическая школа в Италии эпохи Возрождения», которую Е.В. Тарле, направляя в журнал «Советская педагогика», аттестовал как «серьезное научное исследо­вание и прекрасную научно-популярную работу, изложенную живо и интересно». Статья опубликована не была, и рукопись ее, по-видимому, не сохранилась.
В последние месяцы своей жизни, «в почти пустом городишке, в доме с заколоченными окнами, снова оторванная от всех близких, под пролетающими германскими самолетами» А.И. Хоментовская дописала многократно цитированные нами воспоминания «Пройденный путь» — памятник несломленного духа и ценный исторический документ.
Анна Ильинична Хоментовская умерла 3 октября 1942 г. в селе Островно Удомельского района Калининской [Тверской] области, куда ее незадолго до смерти привезла ее племянница, агроном.
Е.Ч. Скржинская говорила об А.И. Хоментовской в кругу друзей, собравшихся почтить ее память: «Первое, что я почувствовала после беседы с ней, — то самое, что чувствовала в эти последние дни, перебирая ее рукописи, — что она — очаровательная умница, человек с неизменно ощутимым движением мысли, оригинальной, последовательной, строгой и в то же время красивой, доставляющей наслаждение [...]. Кроме ума, признававшегося всеми, лучшими, конечно, людьми, которые знали Анну Ильиничну, у нее было еще одно качество, которое равным образом вызывало восхищение, но которому можно было у нее и поучиться, — уму, к сожалению, научиться нельзя. Это замечательное качество — стойкость, упорство, целеустремленность и непоколебимость. „Non qui inciperit, sed qui perseveraverit", —эти слова услышала я от нее и неизгладимо запомнились они, оттого что, произнесенные ею, они сливались с существом ее личности. „Не тот, кто почин положит, но тот, кто твердо, упорно продолжит, кто пребудет непреклонным до конца", — вот что выражают эти целиком подходящие к А.И. слова. Всей своей жизнью, а более всего ее концом она доказала это».
Свою очень нелегкую жизнь А.И. Хоментовская прожила с великим достоинством. Невольно вспоминается ренессансная тема единоборства доблести и судьбы.
А.И. Хоментовская была замечательным историком. Острота и ясность мысли, научный реализм сочетались у нее с широким историческим и теоретическим кругозором и яркой литературной одаренностью. Социологически ориентированный историзм, характерный для поколения, к которому принадлежала А.И. Хоментовская, с самого начала имел точки соприкосновения с марксистским историзмом, но, с присущей ее характеру бескомпромиссностью, она никогда не подлаживалась, под какую-либо навязываемую доктрину.
Как ученый она непрерывно росла до самого конца. Работы ее, написанные нередко в удручающей бытовой обстановке, в покосившихся избушках, по соседству с пьяными квартирными хозяевами, были частью мировой науки и предварили некоторые новейшие направления исторической мысли. В осо­бенности это относится к «Гуманистической эпитафии». Нельзя не испытывать глубокого морального удовлетворения от того, что эта книга, сбереженная в течение полустолетия близкими. А. И. Хоментовской, выходит наконец в свет.

Библиография:

Каганович Б.С. Об авторе этой книги // Хоментовская, А.И. Итальянская гуманистическая эпитафия. - СПб., 1995. - С. 16-17.

См. также: Хоментовская, А.И. Пройденный путь: [автобиогр.] // Хоментовская, А.И. Итальянская гуманистическая эпитафия. - СПб., 1995. - С. 221-257.