|
Погорелое городище в поэзии
Зайцев В. В дороге
Луцевич С. Моё погорелое
Сурков А.А. Погорелое городище
(фронтовые записи)
Владимир Зайцев
В дороге
Давнишний номер. «Огонек».
На карте странствий, данных, «в целом»,
Пунктир изъезженных дорог.
Бывал поэт и в Погорелом.
К нему неласкова столица:
Царя «недремлющее око»
Следит за каждою страницей.
И потому, гонимый роком поэт в пути…
Он неслучайно в глуши –
В Малинниках встречает осень,
Где смотрится рябинок просинь
В таинственную речку Тьму.
Там, в барском доме деревянном,
Легко работалось ему.
Он то в Москве, то в край Тверской
На святках в Старицу примчится.
Здесь праздники. Семейный бал.
Кадриль. С Вельяшевой кружится.
И с обещанием влюбиться
Ей посвящает мадригал.
А если мимо путь держал
Не надо было делать крюки,-
К нам в Городище заезжал
Он по пути. Но не от скуки.
Возок уложен. След дорожный
Прикрыт порошею слегка.
И только в сей дали, возможно,
Сыскалась нужная строка.
Зайцев В. В дороге: [Стихотворение] // Вслед за Пушкинским возком: О поездках А.С.Пушкина между Москвой и Старицким уездом / Сост. С.Кутейников.- Зубцов-Шаховская, 1999.- С.10
Станислав Луцевич
Моё Погорелое
Почему с каждым днем, наяву, не во сне,
Всё сильней в мои годы зрелые,
Где бы ни был – везде, так и слышишься мне
Ты, родное моё Погорелое!
Может, Дёржи и Синей не сыщешь такой,
Милых сердцу в весенней их живости.
Или колос гранёный, тугой, налитой
Лишь на поле твоём может вырасти?
Край такой, как и все, но особенно мил.
(По себе, погорельские, знаете).
Невозможно, хоть чуть, то, чем так дорожил,
Вдруг бесследно изгладить из памяти.
Школьный первый звонок, радость в сердце тая,
Встретил здесь с её светлыми классами,
Где по-прежнему трудятся учителя,
Став с годами совсем седовласыми.
И куда бы я ни был заброшен судьбой,
Где ни шел бы тропою неторною,
Я за всё, чем обязан тебе, край родной,
Дань поэта плачу стихотворную.
И по праву горжусь я, простой человек,
Что моя жизнь с твоей – одно целое.
Не случайно часть сердца и жизни навек
Я оставил с тобой, Погорелое!
Луцевич С. Мое Погорелое: [Стихотворение] // Светлица: Зубцов. альманах. Вып.2 / Сост. С.Ф. Вето.- Зубцов, 2007.- С.69-70.
Сурков Алексей Александрович
(1899-1983)
ПОГОРЕЛОЕ-ГОРОДИЩЕ
(ФРОНТОВЫЕ ЗАПИСИ)
1
 Овеян летней луговой прохладой.
Такой немудрый, маленький такой.
На горке, за бревенчатой оградой
Стоял крестьянский город над рекой.
Здесь пахари и звероловы жили.
Плодясь, трудясь до полночи с утра
Сушили сети на прибрежном иле,
В Иванов день плясали у костра.
Но в трудный год, во времена крутые
Пришельцы из чужой степной земли,
Свирепые кочевники Батыя
Нагрянули и городок сожгли.
Истлели сети. Вишни одичали.
Чертополох подмял ростки овса.
Прошли года, и снова зазвучали
Над речкой человечьи голоса.
Скитавшихся без крова и без пищи
Людей сюда несчастье привело.
Встал первый сруб. Горелым Городищем
Они назвали новое село.
Рожденное в лесной глуши столетий.
Оно все больше разрасталось вширь.
Старели деды, подрастали дети.
С годами войн чередовался мир.
И в сорок первом дети подрастали.
Но наступил октябрьский день, когда
Под гром боев и лязг горячей стали
Сюда вломилась новая орда.
Крича, стреляя, поджигая хаты.
Как саранча, летя со всех концов,
Бесчинствовали пьяные солдаты
С холодными глазами мертвецов.
Огонь был сыт в ту ночь обильной пищей.
В ту ночь ребенок делался седым.
В ту ночь над Погорелым Городищем
Клубился черной тучей едкий дым.
2
Орудия гремели на рассвете.
Враг убежал на запад ровно в шесть.
А днем принес в леса восточный ветер
Волнующую, радостную весть.
И вот, в немолчном грохоте орудий.
Стреляющих на новом рубеже,
Из леса робко потянулись люди
По дикой, по нетоптаной меже.
С кошелками из прутьев краснотала
Они идут в родимые места.
Где нашу землю русскую топтала
Тяжелая немецкая пята.
Подняв с земли мешок со скарбом нищим,
От долгих дней тоски угрюм и дик.
Вдоль кромки ржи к холодным пепелищам
Бредет высокий, сгорбленный старик.
Вот здесь была его родная хата.
Был теплый кров и ужин на столе.
Раздутый труп немецкого солдата
Теперь лежит на выжженной земле.
Мертво кругом. Сквозят на вязе старом
Пустые гнезда галок и грачей.
Скелеты лип, обглоданных пожаром,
И груды обгорелых кирпичей.
Но жизнь есть жизнь. Она торопит нас.
Уже очаг хозяйственно дымится.
И сушится на противне запас
Из тайной ямы добытой пшеницы.
В гope землянка вырыта уже
И вход в нее прикрыт чужой шинелью.
Уже семья в немецком блиндаже
Голодное справляет новоселье.
Угрюм подземный беженский уют.
По серым стенам ползают мокрицы...
В подклетях петухи не запоют.
Овес в полях не вызорят зарницы.
Не запоет пастушеский рожок.
На зорьке ранней поднимая стадо.
Коров угнал и теплый хлев поджег
Свирепый враг, не знающий пощады.
Мы не дадим свинцу дремать в стволе.
Летите, пули, смертоносным роем!
Свершится месть. На выжженной земле
Мы сад посадим и дома построим.
Западный фронт.
Сурков А. Погорелое Городище: [Стихотворение] // Ленинский путь (Зубцовский р-н).- 1986.- 23 авг. – С.4.
|
